«Царап, царап»: это царапанье доносилось сверху, не прекращаясь. Орех пересек в темноте пещеру и наткнулся на скрючившегося подле свежей насыпи кролика. Орех остановился, принюхался. Это был Пятик.

— Разве ты не работаешь? — спросил Орех.

— Нет, — ответил Пятик. — Я слушаю.

— Слушаешь, как копают?

— Нет. Другое. Я пытаюсь услышать то, чего никто не слышит. Но у меня плохо получается. Оно близко. Глубоко. Листопад. Глубоко. Я ухожу, Орех, ухожу. — Голос его стал тихим и словно сонным. — Я падаю. Но там холодно. Холодно.

В темной пещере было жарко. Орех склонился над Пятиком и коснулся носом его взмокшего тельца.

— Холодно, — пробормотал Пятик. — Как… как… как холодно!

Наступило молчание.

— Пятик, — позвал Орех. — Пятик? Ты слышишь меня?

Неожиданно Пятик страшно закричал. Закричал так, что все в «Улье» от ужаса припали к земле; закричал так, как не может кричать ни один кролик на свете. Голос его стал низкий и какой-то ненастоящий. Кролики, работавшие на дальнем конце пещеры, в страхе прижались друг к другу. Одна из крольчих заплакала.

— Грязные маленькие паршивцы! — выл Пятик. — Как… как вы посмели! Как… как! Пр-рочь, пр-р-рочь!

Сквозь груду свеженасыпанной земли, дрожа и задыхаясь, пробился Шишак.

— Ради Фрита, заставь его замолчать! — выпалил он. — Он сведет всех с ума!

И Орех, содрогнувшись, вцепился в Пятика:

— Проснись! Пятик, проснись! Но Пятик лежал в забытьи.

Орех вспомнил качающиеся на ветру зеленые ветки. Ветки качаются вверх и вниз, гибкие, хлесткие. За ними что-то такое, что трудно рассмотреть. Что это? «Вода, — понял Орех, — и страх». Потом вдруг на мгновение он ясно увидел раннее утро, берег реки и несколько кроликов, чутко прислушивающихся к собачьему лаю и бряканью цепи.

— На твоем месте я не стал бы дожидаться «на-Фрита». Я бы не ждал ни минуты. Да ты просто обязан идти. По лесу бегает большой отвязавшийся пес.

Дунул ветер, с деревьев посыпались миллионы листьев. Река исчезла. Орех сидел в «Улье» рядом с Шишаком и неподвижным тельцем Пятака. Царапанье стало теперь отчетливее и ближе.

— Шишак, старина, — сказал он, — делай то, что я говорю. Пойди приведи к Кехаарову входу Черничку и Одуванчика. Быстрее.

Алтейка все еще сидел на своем посту. Он не двинулся с места, даже услышав крик Пятика, только сердечко заколотилось и дыхание стало чаще. Вчетвером, с Черничкой, Одуванчиком и Шишаком, они сгрудились вокруг Ореха.

— Я кое-что придумал, — сказал Орех. — Если дело выгорит, мы покончим с Дурманом раз и навсегда. Объяснять — времени нет. Дорога каждая секунда. Ты, Черничка, и ты, Одуванчик, пойдете со мной. Побежим сначала прямо. Потом на север, к подножию, и в поле. Не останавливайтесь ни в коем случае. Вы бегаете быстрее. Подождете меня возле дерева.

— Но, Орех… — начал было Черничка.

— Как только мы уйдем, — Орех повернулся к Шишаку, — ты закроешь и этот выход и уведешь всех в укрытие. Если ворвутся эфрафцы, продержитесь сколько сумеете. Ни в коем случае не сдавайтесь. Эль-Ахрайрах подсказал мне, что делать.

— Но куда ты, Орех? — спросил Шишак.

— На ферму, — ответил Орех. — Я должен перегрызть еще одну веревку. А теперь вы оба, за мной. И не забудьте: не останавливаться. Если встретите эфрафцев — не драться, бежать, пока не доберетесь до подножия.

И с этими словами он бросился к выходу, а Черничка и Одуванчик помчались за ним.

45

И СНОВА ФЕРМА «ОРЕШНИК»

В то же время Генерал Дурман сидел в низенькой траве у обрыва под лучами неяркой желтой луны и разговаривал с Чертополохом и Барвинком.

— Вас поставили возле этого выхода не слушать, — отчитывал он их. — Вас поставили сторожить. Вам никто не позволил бросать пост. Немедленно возвращайтесь.

— Но, сэр, клянусь, — жалобно проговорил Чертополох, — там внизу есть какой-то зверь, это не кролик. Мы оба слышали.

— Запах почувствовали тоже? — спросил Дурман.

— Нет, сэр. Следов и помета не видно. Но оба мы слышали его голос, и это не кролик.

Несколько солдат бросили работу и, навострив уши, подошли поближе. Послышался ропот.

— С ними была «хомба», которая убила Капитана Кровца. Мой брат там был. Он все видел.

— С ними была птица, которая потом превратилась в молнию.

— С ними был еще какой-то зверь, который унес их по реке.

— Лучше вернемся домой.

— Отставить! — рявкнул Генерал. Он подошел к солдатам: — Кто это сказал? Ты? Прекрасно, отправляйся домой. Иди, иди, поторапливайся. Я жду. Дорога — вон там.

Кролик не шелохнулся. Генерал медленно оглядел собравшихся.

— Ладно, — сказал он. — Тот, кто хочет вернуться домой, может уходить. Дорога отличная, долгая, офицеров у вас нет, потому что все они заняты делом, и я в том числе. Капитан Вереск, Капитан Крестовник, подойдите сюда. Чертополох, приведи ко мне Капитана Дрему. А ты, Барвинок, отправляйся на свой пост.

Вскоре работы возобновились. Солдаты вырыли глубоченную яму (глубже, чем ожидал Генерал) — кровля держалась. Но кролики уже почуяли пустоту под ногами.

— Еще одно усилие, — подбодрил их Генерал. — Недолго осталось.

Подошел Дрема и доложил, что заметил трех беглецов, направившихся к северу. Один из них, кажется, все тот же хромой. Дрема хотел было отправиться в погоню. Но по приказанию Генерала вернулся.

— Ерунда, — сказал Генерал. — Пусть бегут. Когда мы окажемся внизу, их будет на три меньше. Что? Опять ты? — прорычал он навстречу появившемуся рядом Барвинку. — Что там на этот раз?

— Открытый выход, сэр… — сказал Барвинок. — Они завалили его.

— Тогда и ты можешь заняться чем-нибудь полезным, — сказал Генерал. — Выдерни этот корень. Да не этот, а тот, болван.

На востоке появились уже первые признаки зари, а работы все продолжались.

Большое поле у подножия холма сжали, и в бледном свете ущербной луны, бесцветные, неподвижные, торчали оставшиеся сорняки — горец, очный цвет, алтей, крушина, анютины глазки — и лежала на темной стерне светлая, сложенная рядами, не сожженная еще солома. Ряды тянулись далеко вниз.

— А теперь, — сказал Орех, когда они выбрались из кустов бузины и шиповника, — понятно, что нужно делать?

— Это трудное задание, Орех-рах, — ответил Одуванчик. — Но мы должны, по крайней мере, попытаться выполнить его, это уж точно. Только так и можно еще спасти городок.

— Тогда вперед, — сказал Орех. — Зато бегать по скошенному полю вдвое легче. Об укрытии и не думайте — просто бегите, и все. Но совсем уж меня не бросайте. Я постараюсь не отставать.

Через поле они пробежали довольно быстро. Одуванчик летел впереди. Только раз кроликов напугали куропатки, которые взлетели на изгородь, а оттуда, раскинув крылья, спланировали на соседнее поле. Вскоре приятели добрались до дороги, и там, у живой изгороди, Орех остановился.

— Вот тут, Черничка, мы с тобой расстанемся, — сказал он. — Замри и не двигайся. Когда наступит момент, беги не слишком быстро. Среди нас ты самый умный. Напряги мозги — и смотри, сбереги их. Когда доберешься домой, жди нас у Кехаарова хода. Тебе все понятно?

— Да, Орех-рах, — ответил Черничка. — Но насколько я понимаю, я мог бы дождаться и у дерева. Здесь негде спрятаться.

— Знаю, — сказал Орех. — Но ничего не поделаешь. Если что-нибудь случится, добежишь до изгороди и спрячешься там. Делай что хочешь. Сейчас нет времени все обсуждать. Только вернись домой. Это зависит от тебя.

Черничка спрятался в кустах, оплетенных плющом. А Орех и Одуванчик перешли дорогу и побежали вверх к сараям.

— И хорошая же здесь еда лежит, — сказал Орех, когда они пробегали мимо. — Жаль, что нет времени ею заняться. Когда все закончится, мы наведаемся сюда и отлично проведем время.